Сказка о Снежной Королеве - Страница 45

— Я не буду ничего выбирать, — сказал Ромка.

Кате показалось, что она бьется головой о бетонную стену. Ее муж… этот тупой деревенский мужлан, этот баран… он уперся и не хочет сделать ни шагу назад. Он будет тупо и бессмысленно настаивать на своем.

— Ты хочешь, чтобы я и она существовали в твоей жизни на равных правах?

— Я еще точно не знаю, чего я хочу. Но очень скоро прав у нее будет гораздо больше, чем сейчас.

У Кати по спине побежали мурашки. На какое-то мгновение ей показалось, что волосы на голове поднимаются дыбом. Язык во рту стал горячим и толстым и не поворачивался, чтобы выговорить хоть что-то.

— Почему?.. Что?.. — она встала и вновь села. Что-то такое происходило… Должно было произойти что-то…

— Она беременна, — просто сказал Ромка.

И улыбнулся — глупо и счастливо.

* * *

Теперь целыми днями Катя прокручивала в голове какие-то безумные планы. Она не могла учиться, не могла работать… Все надеялась, что это сон, что она проснется и вернется в реальность, где не будет ни Анжелики, ни ее предполагаемого ребенка. Это не может быть реальностью! Должно же произойти хоть что-то! У этой идиотки может случиться выкидыш, в конце концов! Или, может быть, Снежная Королева сделает аборт? Неужели она всерьез собирается рожать ребенка от Ромки?

Это было непостижимо. Катя не могла плакать, не могла радоваться. Целыми днями она тупо смотрела в стенку, пытаясь придумать, что делать с этим событием. Иногда еще посещали приступы внезапной злости — на себя, на Ромку, на Анжелику, на жизнь… короткие и яростные, завершающиеся слабостью и бессилием. Катя вновь и вновь прокручивала в голове тот разговор с Ромкой… выражение его лица, когда он сообщил про беременность своей любовницы. Глупое, счастливое выражение лица… О Господи! Его радовало то, что он станет отцом. Отцом ребенка чужой женщины.

Катя по-прежнему рылась в вещах Ромки каждое утро, пока он мылся в ванной. Она была мазохистски удовлетворена, когда обнаружила в бумажнике мужа два билета на «Машину Времени». Это было доказательством правильности ее мучений. Он собирался пойти на концерт со Снежной Королевой. У них двоих была какая-то своя жизнь. Свои развлечения и свой будущий ребенок.

В какой-то момент Катя почувствовала, что не в силах одна нести этот груз. Подруга Ирка выслушала скупую Катину речь, закурила, задумалась.

— Если хочешь, изобьем ее, — предложила она наконец.

— Что? — встрепенулась Катя.

Она, конечно, отмахнулась от этого соблазнительного предложения, посмеялась даже над ним… но в голове у нее оно засело крепко. Мало-помалу созрел и план.

В Катиной группе учился некто Олег Петров — невысокий лохматенький блондинчик, довольно смазливый. Катя не обратила бы на него никакого внимания, но… вот странность — он обратил внимание на Катю. Подшучивал над ее обручальным колечком, иногда подсаживался на лекциях, а однажды спросил впрямую, почему Катя такая замкнутая, неужели ее никто не интересует, кроме мужа. «Может, сходим куда-нибудь?» — предложил как бы между прочим. Кате он был неприятен — эта его смазливость, светлые волосы и особенно — родимое пятно на правой щеке. Но сейчас… Катя тщательно обдумывала каждое слово, прежде чем завести разговор с Олегом. Она даже записала текст своей речи на бумажке. «Понимаешь, у меня есть одна проблема… Если бы ты помог мне ее решить… Ты мне кажешься самым подходящим из всех, и я не прочь пообщаться с тобой поближе… Все это мне нужно вовсе не потому, что я так люблю своего мужа, просто женщины странные создания, и я не исключение… Ничего особенного тебе делать не нужно… Видишь, как я доверяю тебе!» Текст был написан и тщательно запрятан (под ковер) — Катя начала сближение с Олегом. Все должно было получиться так, как надо.

* * *

Анжелика позвонила Роману на работу с просьбой срочно встретиться. Было девять утра, Роман только что занял свое рабочее место — и в ответ на его вопрос: «В первой половине дня?» — Анжелика заявила категорически: «Прямо сейчас».

Тридцатью минутами позже они сидели в «Барракуде» на Лиговском, и Анжелика делала вид, что с преувеличенным интересом разглядывает давно знакомые ей фанерные макеты рыб.

— Я буду краткой, — заявила она наконец, резко переведя взгляд на дымящуюся чашку капуччино. — Я хочу, чтобы ты абсолютно искренне ответил на два моих вопроса. Это очень важно для меня.

Роман вздрогнул.

— Спрашивай, — сказал он осторожно, внутренне готовясь к худшему.

— Ну да, — Анжелика энергично мешала сахар в чашке — загребущими движениями к себе. — Вы спрашиваете — мы отвечаем. Легко. — Это была прежняя Анжелика — уверенная в себе, ироничная, с презрительной усмешкой в уголках губ. Она менялась так стремительно, что Роман не успевал следить за этими переменами. — Мне не нравится твоя отчужденность. Твое недоверие ко мне. Ты что, в чем-то подозреваешь меня?

Роман нервно отправил свою ложечку по кругу, но, поймав уничтожающий Анжеликин взгляд, передумал и принялся подражать ей — грести ложкой на себя.

— Я подумал… Просто мне пришла в голову мысль, что, может быть, ты ведешь двойную жизнь.

Анжелика сощурилась, откинулась на спинку стула.

— Какую жизнь?

— Двойную.

— Конечно. Я — агент ноль-ноль-семь. Ты не знал?

— Я просто подумал…

— Меня зовут Бонд, — произнесла она надменно, растягивая концы фраз. — Джеймс Бонд. Размешать, но не взбалтывать.

— Извини, — тяжело вздохнул Роман. — Я действительно так почти ничего и не знаю о тебе.